Три сложности практикующего психолога

Антон Ежов
к.м.н. врач-психиатр, психотерапевт
Дорогие коллеги!
В этом сообщении я бы хотел обозначить
три специфические трудности, которые я обнаруживаю во время ведения своего авторского курса
«Структура личности и характер». Для удобства я буду озвучивать их от первого лица, так как обычно они формулируются специалистами во время обучения.
Первая сложность: "Я не знаю как это называется"
Замечали ли вы, что после посещения какого-либо тематического
семинара, например, по работе с психологической травмой, вы начинали с
удивлением обнаруживать, что среди ваших клиентов есть те, кто переживает кризисы развития, связанные с травмой, разыгрывает в терапии свой травматический опыт, «внезапно» вспоминает эпизоды, связанные с травматическим опытом?

Травма на какое-то время становится, на языке гештальта, "фигурой" в вашей практике. Значит ли это, что до этого в вашу практику не приходили клиенты с психологической травмой или эта тема просто резко, случайно и неожиданно возникла сразу у нескольких клиентов в терапии? Думаю, нет.

Я часто вижу, что на семинарах по психиатрии у моих коллег-психологов
возникают озарения по поводу тех феноменов, с которыми они сталкивались в своей повседневной практике, но не придавали этому значение. Плохое настроение, заторможенность, нарушение аппетита, молчаливость видятся как набор феноменов, которые не складываются в депрессивный синдром.

Сбивчивость, спутанность, нелинейность коммуникации не вызывают интереса в плане дифференциации речевой хаотичности вследствие эмоционального возбуждения и структурных расстройств мышления при психозе, или наоборот, при обнаружении вязкости в деталях, застревании на одной тематике, специалист может «проскочить» обсессивность мышления или проявления психоорганического синдрома.

Я ни в коем случае не считаю, что практикующий психолог должен быть
асом психиатрии. Нет, скорее он должен быть как хороший музыкальный
инструмент «настроен» на клинику, открыть свое внимание и чувствительность к этим аспектам диагностики. И если у него появляются сомнения, тогда есть выбор: клиническая супервизия, направление к доверенному врачу-психиатру, наблюдение состояния и конкретных симптомов в динамике, одним словом, открывается пространство для творческого подхода в терапии.
Подводя итог этой части можно вспомнить о том, что «в начале было Слово». Мы осознаем, что нечто существует, если знаем как оно называется. А если мы признаем, что это существует, значит у нас есть выбор как с этим обращаться.

Вторая сложность: "Если я знаю, как это называется, значит, я знаю, что это"
Если с первым пунктом все относительно понятно, то эта сложность
может вызвать недоумение. Между тем, спросите у ваших знакомых, что такое стыд и вина, в чем их различие? Я уверен, что большинство не смогут ясно ответить на этот вопрос.

Нюанс в том, что большинство широко используемых психиатрических
терминов стали использоваться в повседневной речи настолько часто, что
создалось негласное социальное соглашение относительно «понимания» того, что они означают.

Но это «понимание» на практике оказывается набором штампов, интроектов и общебытовых суждений: невроз, депрессия, истерия, психоз. В эти слова часто хаотически вкладываются все имеющиеся у специалиста знания, полученные из всевозможных источников.
Это создает иллюзию компетентности в вопросах психиатрии, делает
работу неэффективной в силу того, что в терапии применяется однотипный
подход, без учета нюансов психодинамики и деталей состояния пациента.
Так, например, важно сначала понять как развивается депрессия, какие
причины привели к этому состоянию – лежит ли в основе утрата ценности себя или смысла жизни, или пусковой фактор – реальная или фантазийная утрата объекта привязанности во внешнем мире, или же мы обнаруживаем интроекцию плохих качеств идеализируемой фигуры, с которой важно остаться в слиянии?

Или же вы замечаете, что депрессия протекает циклично, примерно в одни и те же равные промежутки времени, наталкивая на мысль о биологическом, сезонном компоненте? Все это требует точного, дифференцированного подхода в терапии и применения правильной тактики. С этими и другими темами мы работаем на курсе «Структура личности и характер»

Смотрите лекцию "Неврозы XXI века" Ведущий к.м.н. Антон Ежов
Третья сложность: "Если я знаю что это, значит, я знаю, что с этим делать"
Ведущий Антон Ежов - к.м.н., врач-психиатр, психотерапевт, супервизор.
Спасает ли ребенка от удара током знание, что круглая штука в стене с
двумя дырочками посередине называется "розеткой", и в ней есть нечто, что называется "током"? Вероятно, но не всегда.

Практический опыт и понимание как с этим обращаться могут
оградить профессионала от ошибок в практике и от «сгорания» на работе.
Для этого в рамках обучения предусмотрены обязательные часы
супервизии и практические упражнения к каждой разбираемой теме, где
психологи могут на практике отработать техники и полученный теоретический материал.
Это не институтский курс психиатрии, адаптированный для психологов, который предлагают в большинстве подобных программ.
Это глубокое погружение в личный и практический опыт, где теория стоит на службе у практики, а не наоборот.
Искренне буду рад поделиться и обменяться с Вами опытом! До встречи
на моем курсе «Структура личности и характер»!

С уважением, Антон Ежов
СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ И хАРАКТЕР
Все, что нужно знать о клинических проявлениях.
Углубленный курс "Психиатрия для психологов"
Ведущий Антон Ежов
к.м.н., врач-психиатр, психотерапевт