Отпуск и структурная организация
личности

Невротически организованные клиенты, благодаря способности к переводу своих переживаний, мыслей в слова и своей силе эго и толерантности к тревоге, могут выдерживать достаточно хорошо реальную или фантазийную сепарацию.

Любой человек фантазирует, что когда-то терапия кончится или когда-то он уйдет в отпуск.

Погранично организованные клиенты как раз реагируют примитивными защитами, такими, как отрицание и обесценивание: «Я в Вас не нуждаюсь. Я ничего не чувствую. Все это не важно».

Они так же могут реагировать расщеплением. К примеру, Вы были хорошим любящим объектом, а когда вернулись из отпуска, превратились в холодного отвергающего терапевта. Это про расщепление.

И третий уровень – это уже тяжелые случаи, психотически организованные клиенты. Для них терапевт становится практически частью их психики. Он начинает функционировать как дополнительное эго или психическая функция, которая обеспечивает контакт с реальностью, ее тестирование и контейнирование тревоги. И отделение в этом случае для психотически организованного клиента очень тяжело проходит. Отделение в следствие отпуска может привести к потере оценки реальности, дезориентации, обострению психотических симптомов, утрате идентичности.

Некоторые предлагают сохранять телефонный контакт или продолжать его в переписке. Иногда клиенту важно знать, где находится терапевт. Некоторые терапевты договариваются с клиентами и передают их коллегам на какое-то время. Иногда период отпуска достаточно длительный, от двух недель до двух месяцев. И это достаточно много для хрупкой психической структуры. Поэтому иногда дают такую возможность клиенту ходить к другому терапевту на время отпуска, чтобы тот обеспечил поддержку.

В начале моей практики клиент однажды попросил записать мой голос на диктофон, я ему что-то рассказал успокаивающее, надиктовал текстов с элементом суггестии, успокоения и снижения тревоги. И он слушал эти записи, и они его очень успокаивали, когда мы, в силу каких-то обстоятельств, расставались. То есть, это пространство для творчества. В этом плане, в работе с психотически организованными клиентами, можно вспомнить тезис Нэнси Мак Вильямс:

К примеру, матери, которые воспитывали и контактировали с младенцами, меня поймут – представьте, что нужно оставить младенца или ребенка первого года жизни на продолжительное время, что будет? Это сложно переживаемая сепарация. Она требует особого внимания, поиска замещающих объектов, обеспечения безопасности и так далее.

Клиенты этого типа часто используют терапевта для того, чтобы в процессе терапии смягчить критические внутренние требования своего строгого суперэго. И терапевт для них становится инстанцией, соблазняющей к Идовским удовольствиям.

То есть, терапевт может сознательно или бессознательно начать продвигать к гедонистическим элементам разрядки своих инстинктов и потребностей клиентов этого гиперорганизованного типа. И для клиента в процессе терапии терапевт становится инстанцией, которая позволяет им получать удовольствие в жизни. Некоторые терапевты замечают, что во время отпуска такие клиенты могут вернуться к своему гиперкритическому антигедонистическому состоянию, возникает отказ от удовольствий.

Как клиенты этого типа обычно проводят отпуск?

Они не могут просто тратить время на отдых. На завершении сессии перед отпуском можно встретить такой диалог:

Так вот. Они именно «стараются отдыхать», они не могут просто «бить баклуши», ничем не заниматься, они должны заниматься стоящей задачей.
Это могут быть какие-то культурные занятия, развивающие их кругозор или предаваться «добывающему отдыху»: рыбалкой, охотой.

В общем, они постоянно вовлечены в какую-то активность, деятельность, им надо чего-то достигать, добывать какую-то пользу. Просто бить баклуши – для них непозволительная роскошь. И различные искушения во время отпусков вызывают сильную вину и стыд.

Для них начало отпуска, как писал Ральф Гринсон, является «началом опасного путешествия». А возобновление терапии – это возвращение к безопасности. Один из пациентов Райха так же метко называл себя «роботом». Пациенты, пишет Райх «становятся невротиками в воскресенье, потому что в рабочие дни избегают невроза посредством активного труда».

То есть для них отпуск – это тревога и угроза.

Вы можете заметить, что сессии после отпуска похожи на сеансы исповеди, искупление вины. Они начинают сессии после отпуска с подробного перечисления своих грехов с чувством вины, стыда и страха наказания за это, с сильным самоуничижением. Иногда даже возникает потребность в символической «епитимье» в виде дополнительных сессий или еще чего-то, то есть связанных с этим искуплением грехов во время отпуска.

Достаточно сложная категория клиентов. Я, прежде всего, говорю о химически зависимых, алкогольной или игровой зависимости.

Для этой категории клиентов отпуска являются как раз историей, где крайне повышается риск срывов. Работая с такой категорией клиентов, я часто замечал, что с тревогой их отпускаю в отпуск, предполагая, что может возникнуть в этом контексте срыв. Они могут вернуться к алкоголизации, употреблению наркотиков или игровой активности.

Почему это происходит?

Если предыдущая категория клиентов использует терапевта как проводника к Ид, соблазняющую на удовольствия фигуру, то для зависимых, наоборот, терапевт становится супер Эго, контролирующей, организующей фигурой, которая символизирует строгого родителя, который не позволяет им сорваться и возобновить зависимые тенденции.

Можно предположить, что срывы говорят о том, что у самого клиента нет еще достаточной силы Эго и выработанных зрелых механизмов сдерживания и ремиссия все еще строится на активности терапевта. Он является этой инстанцией и берет на себя ответственность за сдерживание этих потребностей. Или это может быть какая-то организация – группа или социальная служба, но это говорит о том, что внутренний процесс экстернализировался. То есть, клиент делегировал свою Эго функцию и ответственность за сдерживание импульса этим внешним фигурам и что его внутренние механизмы пока еще не развиты. Он пока еще не может найти в себе достаточно сил, ресурсов, для отслеживания приближения срывов и противодействия им. Поэтому, надо относиться к этому с толерантностью и пониманием. Потому что они часто возвращаются в терапию с огромным стыдом, виной за то, что они сорвались.

Здесь важно воздержаться от критики, а скорее, совместно с клиентом исследовать, что привело к этому, и выработать механизмы для противодействия таким срывам. Так что это тоже является диагностическим элементом: насколько зрелый процесс реабилитации сейчас у клиента. То есть, часто эти клиенты ведут себя так, как будто терапевт является носителем их строгого суперэго, и когда они уходят в отпуск «отрываются по полной», так как будто они как будто уезжают из-под присмотра строгого родителя.

Я вспоминаю клиента, который очень много работал, потом поехал в отпуск и вместо того, чтобы отдыхать, устраивал вечеринки, тусовался и в итоге приехал уставший, изможденный, не отдохнувший. Я спросил:

Этот пример, указывает на незрелость Эго, которую описывал Винникотт, в терминах «способности к одиночеству».

Способность быть в одиночестве зависит от существования хорошего объекта в психической реальности индивида. То есть, он говорил не только о том, что психически зрелый человек может сепарироваться и быть один, а может переживать одиночество в присутствии другого. Быть погруженным в свои мысли, рефлексию.

Необязательно – постоянно подтверждать реальный контакт с объектом. Человек может быть один, но внутри него есть хороший надежный объект, к которому он может возвращаться в своих мыслях и фантазиях.

Он может буквально воссоздавать его в своей психической реальности, по словам Д. Штерна, формировать «вызванного спутника»: заботящуюся внутреннюю фигуру, которая поддерживает в моменты кризисов, тревог и позволяет справиться с сепарационными процессами.

Винникотт пишет о том, что хорошие внутренние объекты находятся во внутреннем мире и в любой момент доступны для проекций, к ним можно обращаться и актуализировать их.

Отношения индивида с его «внутренними объектами, наряду с уверенностью по поводу внутренних отношений, несут в себе достаточную жизненность». Так что на какой-то период времени человек способен оставаться удовлетворенным даже при отсутствии внешних объектов.

Важно, что человек может пережить сепарацию с терапевтом или с близкими людьми без постоянного контроля. Винниккотт пишет:

Или, без потребности в контроле над теми, кто остался (к примеру, если человек уехал).

Возможны другие интересные реакции – это радость или облегчение в связи с отпуском терапевта или своим отпуском. Это очень интересный момент, что для некоторых клиентов отделение от терапевта, вызванное отпуском, является поводом для праздника и радости.

Для терапевтов это маркер того, что терапия проходит при постоянном невыраженном сопротивлении или это маркер негативного переноса, то есть того, например, что терапевт в переносе представляется ограничивающей, удерживающей, властной фигурой и что на терапию человек вынужден ходить, хотя он этого не хочет.

Когда вы можете заметить, что вы уходите в отпуск, а человек радуется, чуть ли не танцевать начинает, это признак того, что имеет место негативный перенос или сильное сопротивление, которое он не имеет возможности выражать: враждебные переживания относительно терапии, скрытое раздражение, агрессия к терапевту. То есть, такие реакции требуют дальнейшего исследования и проработки.

Таким образом, важно уделять внимание феноменологии отпуска, с диагностической и терапевтической точки зрения, а также творчески, гибко обходиться со внештатными ситуациями, опираясь на знание о структуре личности: невротической, пограничной, психотической.