Обратим внимание на важный аспект – «с сохранением прежнего места работы», т.е. отпуск подразумевает социальную безопасность для человека. В терапевтической ситуации есть разница между отпуском и завершением терапии и здесь важно это подчеркнуть.

Иногда сами клиенты запрашивают отпуск, или терапевт уходит в отпуск, но здесь важный момент, что есть договоренность о том, что процесс будет возобновлен. Обсуждаются условия этого возобновления, договариваются о времени, будет ли оно закреплено за клиентом. Некоторые терапевты предлагают даже оплачивать это время на время отпуска, чтобы резервировать место.
Отпуска могут быть с открытой датой, когда клиент говорит, что «я вернусь, когда почувствую, что мне опять пора». Или это могут быть фиксированные периоды. Здесь есть место для творчества, но важный аспект, что есть сохранение места и мы можем возобновить работу. Это аспект безопасности.

Это социальное достижение конца 19 века - начала 20 века, и я думаю, что в
терапии как раз используют понятие «отпуск» в этом же контексте. Как безопасная «пауза» с сохранением места для клиента в процессе терапии.

Говоря об истории изучения феноменологии переживаний в эти периоды, приведу работу З.Фрейда «Тотем и табу», 1912 г. – где описаны аспекты динамики тех структурных изменений, которые имеют место во время праздников. И важность его открытия — в амбивалентном характере переживаний во время празднования.

В частности, он указывал на то, что

Праздничное жертвоприношение было радостным возвышением над собственным интересом и подчеркиванием общности между собой и божеством.

Человек идентифицировался с этим принесенным в жертву тотемом. Однако, он писал о том, что, помимо этого шумного и радостного праздника, община переживала скорбь вследствие утраты, убийства этого тотемного животного, принесенного в жертву.

Мы понимаем, что сущность праздника – это разрешенный и обязательный эксцесс, торжественное нарушение запретов. Не потому, что люди весело настроены и следуют какому-то предписанию, предаются излишествам, а потому, что сам эксцесс – нарушение запретов – является сущностью праздника.

Праздничное настроение вызывается разрешением обычно запрещенного. Но далее З.Фрейд спрашивает:

То есть, очень важный аспект, что подчеркнуто это противоречие, что этот праздник еще с неким внутренним динамическим процессом скорби и, возможно, вины.

И далее приводится интерпретация в психоаналитическом ключе. Это животное–тотем является заменой отцовской фигуры, обладающей властью, правилами, запретами и определенными ограничениями. И этому соответствует противоречие: запрещается его убивать, но умерщвление этой строгой, запрещающей фигуры становится праздником. Тотемное животное убивают и в то же время оплакивают.

И дальше говорится о том, что

Это очень важный аспект, что у нас к теме праздника, к теме отдыха, на самом деле амбивалентное отношение, надо это понимать.

И кроме радости, иногда это является источником тревоги и, возможно, бессознательной вины и различных негативных переживаний и эта картина не так гладко встраивается в сугубо позитивную интерпретацию понятия «праздника, отдыха и расслабления».

Мы так же можем задуматься о таком понятии, как воскресенье, выходной в культурно-историческом контексте. Если проанализировать само слово «воскресение», то оно идет из христианского - воскресение Христа. Это можно назвать чудом, очень важной для верующих идеей воскрешения Сына Божия. Но, если проанализировать, то воскресенье – такой день, когда люди шли в церковь и это нельзя назвать отдыхом и праздником в чистом виде, ведь воскрешение приводит нас к тому, что ему предшествовало: воскрешение невозможно без убийства, умерщвления, смерти.

Поэтому в самом слове «воскресение» для верующих, проводящих этот день в церкви, есть элемент вины, ревизии своих грехов. Я думаю, что та амбивалентность в отношении к уикэндам и к праздникам, заложена и культурально, исторически, поэтому это тоже важно учитывать. То есть это не простой феномен, не простое удовольствие, не простая радость, а достаточно сложный, амбивалентный динамический процесс, который несет в себе и эти исторические аспекты.

В частности З.Фрейд после работы «Тотем и табу» также разрабатывал идеи, касающиеся сеттинга и перерывов в терапии. В другой своей статье, тоже 1912г., он писал следующее:

Он задумывался как влияют уикэнды на рабочий альянс с клиентами. Приходится восстанавливать тот налаженный процесс, который происходит уже к концу недели. Если мы говорим о традиционном анализе, сессии происходят ежедневно, 4-5 раз в неделю. Поэтому для аналитиков это было особенно актуально. И перерывы на 2 дня после достаточно интенсивной работы в течение недели были вызовом терапевту и, соответственно, происходило затрачивание ресурсов на «разгрызание черствой корки» сопротивления, что и отмечает Фрейд.

В 1919г. Шандор Ференци, ученик З.Фрейда, описал «невроз воскресенья». Это его термин, который имел место, когда пациенты утрачивали, как он писал, «отвлечение внимания и развлечение, которое несла их повседневная работа в будние дни». Карл Абрахам так же писал об обострении невротических расстройств в связи с воскресеньями, праздниками или отпусками. Все это наблюдения 19-го года, описанные первой волной психоаналитиков о том, что происходит с клиентами в период уикэндов или отпусков. Надо сказать, что и современная статистика, в принципе, это подтверждает. В частности, психиатры говорят о том, что резко возрастает количество суицидов в выходные и праздничные дни.

В середине 20 века Мелани Кляйн стала развивать теорию объектных отношений, и тема отпусков начала выходить за рамки исследования просто феноменологии. И сфокусировалась на том, как отпуска и перерывы в терапии встроены в контекст объектных отношений. Какое это имеет значение для клиент-терапевтических отношений, динамики между клиентом и терапевтом, какие есть отсылки к опыту ранних отношений с заботящимися лицами. В первую очередь, с материнской фигурой. Потому что эти сепарационные процессы часто отсылают нас к тем переживаниям, которые испытывал ребенок в опыте взаимодействия с заботящимися лицами.

В 1950 году Джон Рикман предложил использовать в качестве критерия оценки прогресса терапии процесс сепарации и анализ реакции на неё, в частности на отпуска и перерывы в психоаналитической работе. Он ввел понятие «моменты необратимости», т.е. те аспекты, которые указывают на то, что процесс личностной интеграции клиента достиг такого уровня стабильности, что позволяет ему спокойно переносить сепарационную тревогу без изменения образа терапевта. То есть образ терапевта остается целостным, без шизоидных и параноидных искажений, без негативных параноидных проекций или расщепления терапевта на плохого-хорошего. По Рикману, это показатель того, что терапия может быть завершена. То есть сепарационные процессы в середине 20 века стали не только аспектом для терапевтического ресурса, но и для диагностического.

Например, мы можем больше узнать об особенностях привязанности. Опираясь на концепцию Боулби и традиционный подход к ранней привязанности, я условно выделяю две полярности: «воздушные шарики» и «якоря». Это цитата одного моего клиента, он так и сказал:

Это был человек, который демонстрировал неспособность к регулярной терапии: имели место постоянные отмены, перерывы, опоздания, в целом - это были встречи от случая к случаю.

Другой полюс представляют «клиенты-якоря». У них чуть ли не сразу устанавливаются крепкие прочные отношения с терапевтом. Но проблематика в том, что им очень трудно переносить отсутствие терапевта. Они обычно болезненно реагируют на отмены и переносы сессий с вашей стороны, просят или даже требуют дать дополнительные сессии. Им трудно воздержаться, чтобы не написать вам в промежутках между сессиями. И для них очень трудно выдерживать фрустрацию терапевтического несовершенства, потому что терапевт тоже человек, он нуждается в отдыхе.

Клиенты такого типа часто нетолерантно относятся к границам терапевта.

У меня был такой случай: я заболел и довольно серьезно, ситуация требовала безотлагательного лечения. Я назначил диагностическую консультацию в поликлинике, и она совпала по времени с нашей сессией с клиентом. При всем уважении и понимании того, что мне предстоит, я извинился, отменил сессию, сказал, что еду на обследование. У клиента это вызвало ярость. Но за этой яростью стояла тревога, что я вообще могу болеть. Этот клиент сказал:

За этой яростью была очень сильная тревожная привязанность, связанная со страхом потери. И для таких клиентов перерыв и отпуск являются синонимами расторжения, разобщения и конца отношений. То есть они реагируют тревожно на обычные перерывы в терапии. Часто реагируют на отпуск, так как будто терапевт от них отказывается.

В диагностическом распоряжении терапевта может оказаться достаточно широкий спектр реакций на те моменты в терапии, когда он информирует клиента о предстоящем отпуске.

Для одних сессия перед отпуском часто тратится на непродуктивную злость из-за того, что терапевт радуется тому, что скоро у него отпуск. Я замечал, что у меня к отпускам амбивалентное отношение: «и хочется и колется», потому что последняя неделя до отпуска и первая неделя после отпуска достаточно тяжелые.

Приходится контейнировать много эмоциональных реакций, индивидуальных переживаний, связанных с тем, что вы ушли в отпуск.

Очень часто такое ощущение, что клиенты буквально хотят вас так раскачать перед перерывом, чтобы вы думали про них, даже находясь на отдыхе, например, это может быть ухудшение состояния или интенсивная злость.

Терапевта буквально наказывают за то, что он получает возможность жить без клиента.

У алекситимичных, трудно выражающих свои чувства клиентов, я замечал, что развиваются психосоматические реакции во время отпуска как попытка разрядить какие-то переживания: чаще всего, это тревога, злость на сепарацию. И очень часто можно заметить общее ухудшение психического и физического состояния.

Невротически организованные типы клиентов, наоборот, чувствуют радость, счастье, от воссоединения с терапевтом, эйфорическое состояние от того, что он снова с ними, вернулся и в порядке. Это обычно происходит у депрессивно организованных, ближе к невротическому полюсу, клиентов.